Errata развязала руки печатникам. Абсолютный рекорд по количеству опечаток принадлежит изданной в 1578 году "Сумме теологии" Фомы Аквинского -- 108 страниц. В "Прениях" кардинала Роберто Беллармино опечаток было меньше, но и за них он многократно осыпал издателя проклятиями. А потом написал новую книжку с описанием всех допущенных опечаток -- 88 страниц.

Опечатки нередко радовали читателей новыми смелыми смыслами. Профессор Флавиньи издал в 1648 году полемический трактат, в котором процитировал Евангелие от Матфея: "И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазу не чувствуешь?" Фраза была приведена по латыни, но в обоих словах oculo (глаз) пропала начальная буква. Получилось culo, близкое грубому латинскому слову culus -- задница. Сучок и бревно оказались размещены вовсе не в глазу... Профессор и на смертном одре, 30 лет спустя, проклинал нерадивого типографа.

Больше всего от опечаток пострадала Библия. Пишут, что в одном издании было 6000 опечаток. А некоторые Библии в честь опечаток получили даже имена собственные. В 1631 году вышла в свет Библия, "виновная в супружеской неверности". В седьмой заповеди из набора выпала частица "не", и осталось просто: "Прелюбодействуй!" Король Чарльз I, который заказал это издание, приказал уничтожить весь тираж и лишить печатников лицензии. Но 11 экземпляров избежали злой участи и сохранились до наших дней.

В 1561 году вышел в свет трактат "Мессы и их построение" в 172 страницах, 15 из которых занял перечень опечаток, начатый с извинения: "Проклятый Сатана вооружился всеми своими хитростями, чтобы протащить в текст бессмыслицу". Возможно, именно это убедительное оправдание породило знаменитый по сей день каламбур -- "бес опечатки".

В борьбе с лукавым бесом

Французский географ рубежа XVIII-XIX веков Конрад Мальт-Брюн, описывая одну гору, назвал ее высоту: 36 000 футов над уровнем моря. Хватил лишнего: на Земле нет гор высотой 12 километров. Однако наборщик ошибся еще на один ноль -- 360 000.

На полях корректуры Мальт-Брюн внес исправление. Наборщик понял его превратно и добавил пятый ноль. Гора вышла высотой 1200 километров.

Читая вторую корректуру, географ пришел в бешенство и написал на полях: "36 миллионов ослов! Я писал 36 000 футов!". В итоге книга вышла в свет с таким текстом: "Самое высокое плоскогорье, на котором проживают 36 000 ослов, простирается над уровнем моря на высоте 36 миллионов футов".

Легендарные опечатки

Некоторые опечатки были так хороши, что их стоило придумать. Об одной такой рассказывает Викентий Вересаев: "В одной одесской газете при описании коронации было напечатано: "Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону". В следующем выпуске газеты появилась заметка: "В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании Их Императорских Величеств, вкралась досадная опечатка. Напечатано: "Митрополит возложил на голову Его Императорского Величества ворону" -- читай: "корову".

Антисоветские опечатки

В 1939 году советские цензоры посчитали, какие антисоветские опечатки встречаются в прессе чаще всего. Лидировали: "кассовый" вместо "классовый", "предатель" вместо "председатель", "истерический" вместо "исторический".

Наборщиков, корректоров и редакторов, допустивших антисоветские опечатки, приговаривали по ст. 58-10 (контрреволюционная пропаганда или агитация) к срокам от трех лет лагеря до высшей меры...

"Челябинский рабочий" в 1936 году напечатал резолюцию областного съезда Советов, не забыв про успехи, "достигнутые за 19 лет под куроводством партии Ленина-Сталина".

В том же году в Воронеже в лермонтовском "Маскараде" вместо "великосветской черни" появилась "великосоветская чернь".

Тогда же в дальневосточной газете "Путь Ленина" было напечатано вместо "первый маршал Советского Союза Ворошилов" -- "первый враг Советского Союза".

Даже в средние века писцы не страдали столь сильно от проделок беса опечатки.

Вожди в опечатках

"Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб..." -- так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого "Хлеб". Не иначе как троцко-бухаринские шпионы пробрались в издательство "Молодая гвардия" и заменили вождю ногти когтями.

В январе 1947 года журнал "Молодой колхозник" сообщил ошеломленным читателям, что "в 1920 г. В.И. Ленин окотился в Брянских лесах".

Старый газетчик Олег Быков рассказывал на страницах "Восточно-Сибирской правды" о том, как редактор "Иркутской недели" Петр Шугуров ко дню рождения вождя подготовил спецвыпуск газеты. На первой странице крупным шрифтом набрал: "Лениным владела неуемная идея переделать мир". Из слова "неуемная" вылетела буква "е". Неумная идея! Редактора выгнали из газеты "без права работы в печатных органах".

Известный журналист Мэлор Стуруа, работавший в московских "Известиях", рассказывал, что в 40-х годах в номере в словах "мудрый вождь" пропала буква "р". Тираж успели изъять, но всех причастных к опечатке выгнали с работы.

Про то, как Сталина переделали в Сралина, ходят байки про две газеты -- махачкалинскую и воронежскую.

А вот пропущенная "р" в слове Сталинград совершенно точно обнаружена, хотя, вернее сказать, не обнаружена в газете "Коммунист" за 2 марта 1943 года.

Аморальные опечатки

В одной французской газете в конце XIX столетия напечатали объявление о сдаче в аренду фермы. Но в слове "ферма" (ferme) буква r уступила место букве m. И объявление приобрело совершенно новый смысл: "Продается или сдается в аренду прекрасная женщина; при правильной обработке весьма производительна". Эта опечатка вошла во Франции в классику ляпов.

Ленинградская газета "Смена" опубликовала в 1970-е годы фотоснимки из зооуголка, сопроводив их словами о "маленьких длинноухих зверьках". В слове "длинноухие" буквы "у" и "х" поменялись местами.

В Саратовской, Нижегородской областях и в Сибири бытует журналистская байка: очерк про водителя-передовика, проехавшего без аварий и поломок 100 тысяч километров, был озаглавлен "100 тысяч километров -- не пердел".

Известный литератор Владимир Шахиджанян рассказывает, как в молодежной газете Магадана слово "учеба" все время писали через "о". И однажды редактор в ярости перечеркнул "чо" в заголовке "Комсомольская учоба", а сверху написал большущую "е". Наборщик точно исправил. Над словом, получившимся в результате правки, смеялись все магаданцы.

А байку про неприличную опечатку в слове "пребывание" пересказал Ираклий Андроников:

"В либеральной газете "Киевская мысль" году примерно в 1910-м дали на первой полосе гениальную опечатку в заголовке: "Пребывание вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Финляндии". Так вот, в слове "пребывание" эти шутники вместо "р" напечатали букву "о"... Получилось ощущение такого спокойного, ме-е-едленного процесса. Понятно. Все-таки старуха, почтенная мать государя императора. Да еще в Финляндии..."

Глядя на количество опечаток, встречающихся сегодня на страницах газет, журналов, книг, рекламных объявлений, создается впечатление, что некоторые издания отданы исключительно в ведение наборщиков-практикантов. Однако опечатки были всегда, даже в самые суровые в смысле надзора за печатным словом времена. Об этом свидетельствует их многолетняя история, столь же поучительная, сколь и занимательная.

Татьяна НЕСТЕРОВА

Отцом опечатки по родству корней признан печатный станок, совращенный мечтательным наборщиком. Однако у опечатки есть еще и родная бабушка — описка. В дотипографские времена переписчики всех стран дружно делали, а затем старательно копировали ошибки друг друга. В нашем Отечестве описки были столь распространены, что возмущенный просветитель Максим Грек назвал их «pacтлением книг». А царь Иоанн Грозный в 1551 году констатировал: «Книги писцы пишут с неисправленных переводов и ошибку к ошибке прибавляют». Одно время на Руси существовал даже запрет на продажу книг с неисправленными описками.

«Если был первопечатник, то обязательно должен быть и первоопечатник», — справедливо заметил Илья Ильф. За неимением других кандидатур, обе эти ипостаси поначалу объединил в своем лице знаменитый Иоганн Гутенберг. Он первым познакомился и с печатным, и с опечатным словом. Одно из самых ранних его изданий, латинская грамматика «Доната», содержало в себе, например, слово «qnos» вместо «quos». Перевернутая вверх ногами литера, заурядная техническая оплошность, положила начало целой эре опечаток, породила «непокобелимую» уверенность в том, что ни издателю, ни читателю отныне скучно не будет.

Ошибки в первых печатных книгах исправлялись от руки в каждом экземпляре, из-за этого книги выглядели «непрезентабельно». Тиражи росли, и идея помещать в конце книги список замеченных опечаток (он до сих пор называется по-латински errata) пришла венецианскому издателю Габриэлю Пьерри. В 1478 году он отпечатал «Сатиры» Ювенала, и в приложении к этой книге увидел свет первый в мире список опечаток — объемом в два листа. Свое новшество издатель сопроводил специальным обращением к публике: «Читатель, да не оскорбят тебя опечатки, сделанные неосмотрительными наборщиками, нельзя же быть внимательным во всякое время. Только перечитавши этот том, можно было их исправить». Так опечатки получили официальное признание и постоянную прописку на последних страницах книги. И не только книги. Любая бумага с отпечатанным на ней текстом могла себе позволить содержать опечатку.

Так, собираясь в поход на Россию, Наполеон Бонапарт решил подорвать экономику противника, выпустив фальшивые российские ассигнации. Этими деньгами самоуверенный француз планировал расплачиваться за фураж и продовольствие на территории врага. Отпечатаны были десятки миллионов купюр, но завоевателей подвело плохое знание русского языка. Они перепутали две буквы: «д» и «л». В итоге, на купюрах, вместо слов «ходячею монетою» и «государственной ассигнации», значилось «холячею монетою» и «госуларственной ассигнации». Благодаря опечаткам фальшивки были выявлены и уничтожены, как мы помним, вместе с невнимательными фальшивомонетчиками.

Михаил Лермонтов сложил стихи об опечатках. В стихотворении «Журналист, читатель и писатель» поэт негодует:

И я скажу — нужна отвага,
Чтобы открыть хоть ваш журнал
(Он мне уж руки обломал).
Во-первых: серая бумага!
Она, быть может, и чиста,
Да как-то страшно без перчаток!..
Читаешь — сотни опечаток!
Поэт в России — больше, чем поэт, он — еще и плодородная почва для опечаток. Об этом написаны тома воспоминаний. Поэту Максимилиану Волошину, например, по свидетельству Марины Цветаевой, на опечатки просто везло. Марина Ивановна вспоминает: «Послушно и внимательно перелистываю книгу Макса и какая-то пометка, вглядываюсь:

Я, как ты, тяжелый, темный,
И безрылый, как и ты...
Над «безрылым», чернилом, — увесистое «к», то есть бескрылый. Макс этой своей опечаткой всегда хвастался».

Опечатки могут не только высмеять, но и сконфузить, поставить в неудобное положение публичную личность, невзирая на лица.

Вот показательный случай. В 1910-м году либеральная газета «Киевская мысль» разместила на первой полосе крупный заголовок: «Пребывание вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Финляндии». Так вот, в слове «пребывание» мастера набора вместо буквы «р» напечатали букву «о»… Получилось ощущение такого спокойного, медленного процесса. Оно и понятно. Все-таки женщина в годах, почтенная мать государя императора…

С первых лет советской власти борьба с опечатками была поставлена на государственный уровень. За них закрывали буржуазные газеты, а своих, большевистских журналистов вполне могли посадить под арест.

В 1930 годы был издан приказ начальника Главлита СССР, предписывавший искоренить опечатки. В связи с этим пятое издание «Книжки для автора об изготовлении рукописи» Лазаря Гессена было в 1936 году запрещено — ведь составитель ее легкомысленно уверял, что «опечатки, к сожалению, являются почти неизбежной принадлежностью книги». И он же советовал: «Не следует перегружать списка опечаток очевидными ошибками. Помещать следует лишь те, которые могут ввести в заблуждение».

В «Руководстве по книжной корректуре» Н. Филиппова, вышедшем в 1938 году, интеллигентская легкомысленность уже искоренена: «Есть одна категория опечаток, мимо которых не может спокойно пройти ни один честный работник печати: это — ошибки, которые мало назвать вредными, это — вредительские, антисоветские опечатки. Это свидетельствует о том, что среди издательских и типографских работников еще имеются враждебные антисоветские элементы, которые в бессильной злобе стараются недопустимыми опечатками сорвать выпуск произведений нашей печати; они рассчитывают, что с помощью такого рода опечаток они смогут извратить текст, протащить свои гнусные контрреволюционные взгляды, исказить содержание книги так, чтобы сделать ее непригодной для пользования…»

Есть исторический анекдот о Сталине и его реакции на газетную оплошность. Однажды вождю доложили, что одна советская газета в информации о приеме посла Польши допустила опечатку: «Товарищ Сталин принял польского осла». Отец народов якобы по-отечески пожурил баловников, но добродушно заметил: «Не будем наказывать газету. Она сказала правду». Однако на опечатки, касаемые его собственной персоны, добродушие не распространялось. В 1937 году ленинградская спортивная газета «Спартак» в одном из репортажей сообщила: «мелкий тоскливый вождь (всего-то одна буква!) сеял над зеркальным прудом стадиона». Бдительные товарищи вовремя заметили диверсию и…(ну дальше вы знаете).

А вот история брежневской поры, больше похожая на байку. Якобы в 70-е годы, после очередного съезда КПСС, газета «Донецкий рабочий» опубликовала материал некоего преподавателя научного коммунизма о принятых съездом решениях, где они назывались «истерическими». В результате, были уволены главный редактор, ответственный секретарь и корректор, а некая враждебная радиостанция не преминула съехидничать, что «Донецкий рабочий» — единственная советская газета, правильно охарактеризовавшая решения съезда.

Не менее популярная байка о том, как другая провинциальная газета поместила очерк про водителя-передовика. Тот проехал без аварий и поломок «100 тысяч километров. Заголовок гласил: «100 тысяч километров — не пердел!» Эту историю рассказывают и в Саратовской, и в Нижегородской областях, и в Сибири…

Наблюдательный писатель Сергей Довлатов, известный своей требовательностью к себе и другим, подметил: «Есть в газетном деле одна закономерность: стоит пропустить единственную букву — и конец. Обязательно выйдет либо непристойность, либо — хуже того — антисоветчина. (А бывает и то, и другое вместе). Взять, к примеру, заголовок: «Приказ главнокомандующего». «Главнокомандующий» — такое длинное слово, шестнадцать букв. Надо же пропустить именно букву «л»! А так чаще всего и бывает. Или: «Коммунисты осуждают решения партии» (вместо — «обсуждают»). Или: «Большевистская кaтopгa» (вместо — «когopтa»). Как известно, в наших газетах только опечатки правдивы».

Самой непогрешимой, с точки зрения наличия опечаток, принято считать научную и справочную литературу, т.к. над ней обычно работает внушительный и очень ученый коллектив. Однако тот же Ильф в «Записных книжках» пишет: «Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И все равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия». Это, конечно, шутка. Но, по сути, Ильф прав: в отношении опечаток энциклопедии и словари отнюдь не без греха. Еще во «Всенаучном (энциклопедическом) словаре» 1878 года, например, написано, что Генрих Гейне «как прозаик был остроумным и метким стариком» (вместо сатириком).

Благодатную тему опечаток и их исправления, конечно, не могли пропустить юмористы. Газета «Красная бурда» неоднократно публиковала остроумные подборки упражняющихся в этом виде шутки. Вот некоторые из них:

Вместо слов: «Пах-пах!» — закричал Никитка и ударил Сеньку ногой» следует читать: «Никитка закричал и ударил Сеньку ногой в пах».

В статье «Упыри у власти» вместо слова «дерьмократы» следует читать: «дерьмокрады».

Там же, вместо «господина», следует читать: «г-на», вместо «гуманный» — «г-нный», вместо «газообразный» — «г-образный».

Вместо словосочетания «…а редактор А. Соколов» следует читать: «редактор А. А. Соколов». Приносим Соколову свои А. А.»

«В VII том собрания сочинений Юлиана Семенова (роман «Семнадцать мгновений весны») вкралась досадная опечатка. В шифровке на стр. 237, 7-я строка сверху, вместо 6354 8923 9042 следует читать 6354 8923 9043. Издательство приносит читателям свои извинения».

«Уважаемые читатели!

Во вчерашнем номере нашей газеты допущена досадная опечатка. На стр. 2 в 3-й строке вместо напечатанного «сионист Пердюк» следует читать «пианист Сердюк».

Перечень современных опечаток достойно открывает журнал «Домовой». Первый глянцевый журнал страны в октябре 1994 года опубликовал рекламу итальянской фирмы «Corneliani», представленной незабываемым слоганом «ПИДЕР МУЖСКОЙ МОДЫ». Перепутана была всего одна буква, но эффект оказался сокрушительным: вся Москва говорила о «Домовом»!

Однако впереди планеты всей по части опечаток держатся, как не трудно догадаться, массовые популярные издания. Некоторые современные издатели придумали экономить на зарплате корректора. И выходят, например, в минском издательстве романы Агаты Кристи, в которых упоминаются розы сорта «Kупи Элизабет», (вместо «Куин Элизабет, то есть «Koролева Елизавета»).

Неожиданные проблемы издательствам и редакциям приносит иногда и переход на компьютерные технологии. Так, в районной газете города Узловая был опубликован закон. Текст закона был найден журналистами в интернете, а вместе с ним в редакционный компьютер попал компьютерный вирус, который менял запятые на слово «блин». На стадии верстки «блины» в законе были, конечно, замечены и исправлены. Все, кроме одного... В последних строках опубликованного текста значилось: «Москва блин Кремль». Об этом происшествии сообщили «Hовыe Известия».

Занимательная история опечаток — история бесконечная. Опечатки будут жить столько, сколько люди будут издавать и читать любые тексты в бумажном, электронном или каком-нибудь другом, еще не придуманном виде.

Владимир Иванович Даль, осторожный и вдумчивый человек, оставил в своем Словаре живого великорусского языка такую вот ремарку: «Сколько ни старайся править, а опечаток не избежать».

А стоит ли? Ведь это явление особенное, не лишенное загадочности и изящества!

Владимир Ильич Ленин тоже, оказывается, настрадался от опечаток, как в дореволюционное, так и в советское время. В 1920 году, например, в свет вышла ленинская брошюра «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках Троцкого». На обложке ее Ленин пометил: «смешная опечатка», имея в виду фразу: «По вопросу о демократии ничего кроме обычного бюрократизма не надо». Следовало читать «демократизма». Но, кажется, до сих пор руководствуются ошибочным вариантом…